Он должен быть красного, а не белого цвета! Ведь родрыйозначает багровый, красный, пурпурный. Как и рдяный, родрый, зардетый… Правда,молнию старики кличут родией, а она слепяще-белая!

Волхвы рисуют и вытесывают Рода, насколько Таргитай помнил,в виде колеса с шестью спицами. Так изображают сам Белый Свет. Теперь же он,первый из людей, узрит бога богов воочию!

Руки похолодели так, что едва не сорвался. Сердце колотилосьуже со стонами и хрипами. Еле заставил непослушное тело двигаться дальше. Квершине, как бы далеко ее ни занесло. Неужто это невероятное Дерево все ещерастет?

Только бы не быстрее, чем лезу. А то вовек не доберусь.

Сверху, а затем спереди послышалось тяжелое громыханье.Ветка под ногами подрагивала. Из зелени выступили гигантские фигуры. Таргитайпоспешно отступил за лист.

Навстречу по трещине опускались велеты. Первым неспешнодвигался суроволицый гигант с молотом в обеих руках. Грудь его широка, какдверь, голова с пивной котел, могучие мускулы играли, как сытые удавы. За нимтак же неторопливо шли еще пятеро: массивные, налитые уверенной силой. Укаждого золотые волосы падали до плеч, а пояс из железных пластин размером скиммерийские щиты.

Таргитай выступил из-за листа:

– Слава сынам Велеса!

Передний гигант замедлил шаг. Синие, как у Таргитая, глазахмуро пробежали по человеку.

– Смертный?

Его братья с вялым интересом косились на Таргитая, нообгоняли старшего, не останавливались.

– Еще какой, – ответил Таргитай торопливо. – Далеко доседьмого неба?

– Там даже мы не бывали, – ответил гигант уже с ноткойизумления. – Ни боги… никто…

– А Белобог и Чернобог?

– Они – единственные сыны Рода. Они не в счет… Нет, даже онине были… Род там пребывает в раздумьях. Никто не смеет тревожить бога богов.Однажды, если верить преданиям, древний бог Ящер, самый могучий из всех боговтого времени, осмелился… Знаешь, что с ним сталось?

– Ящер ныне в подземном мире.

– Да, но как там оказался? Разгневанный Род швырнул его стакой силой, что Ящер пробил землю на все семь подполов. Ящера расплющило, онне может ходить, как ходил раньше, только ползает на брюхе!

Таргитай поежился:

– Сбросит так сбросит. Мир погаснет раньше, чем долечу. СынВелеса, ты, как и все велеты, – могучан, защитник. Скажи, как добраться.

Велет неохотно пожал могучими, как горы, плечами.

– Сгинешь, человечек. Третья ветка направо. Там, ежели неостановят тебя вороны, дорога дальше чиста.

Он кивнул и пошел прочь, молот небрежно забросил на плечо.Его, как и могучих братьев, ждала тяжкая работа на земле, о странном существе внепривычном месте уже забыл.

Таргитай крикнул пораженно:

– Вороны? Да сюда и орлы не залетают!

– Вороны – это мудрость, – донесся затихающий голосмогучана. – А мудрость залетает выше отваги…

Таргитай заспешил вверх. Сперва дивился странным словамвелета, больно непривычно говорит, прямо как волхв, а ведь сила – уму могила,как говорил Боромир, у кого сила – ума не надо, если есть такие мышцы, то зачемеще и мозги, но тяжелый подъем путал мысли, в голове жарко, пот заливал глаза,щипал, и Таргитай перестал думать, пусть волхв думает, у него от думанья силыприбавляется.

Он услышал знакомый запах. В сотне шагов по трещине, чтовыглядела свежей, бежали муравьи. Проскакивали по одному-два, головы и спиныблестели, будто Мрак их любовно чистил подобно своей секире, надолго скрывалисьв щелях. Сверху спускались с раздутыми брюшками, шатались от усталости, нобежали споро, наверх карабкались едва ли быстрее Таргитая.

– Кони, – сказал Таргитай, тяжело дыша. – Хоть и мелкие…Зато шестиногие, а лапы с крючками. А что с сяжками, так еще лучше… Держатьсяможно.

Олег бы ахнул, проползла в голове такая же полуживая, вернееполумертвая, как он сам, мысль. Без волшебства и чар, вот так сесть и сказать:вези! Мол, и для тебя, мураш, мир спасаем. Так что помоги нам, а мы поможемтебе. Я почти родня, тоже пахну кислыми щами: на всякий случай даже потерся омуравьиную тропку, собрал на себя все шарики муравьиной кислоты. Вывозился, каксвиненок, – все чтобы быть своим.

Муравей и под Таргитаем попер, как кабан через поле, хотялупил когтями по самой что ни есть отвесной стене. Хорошо быть муравьем, подумалТаргитай грустно. Не выбирает щели, а когти вон зацепляются так, что и втроемповисни на нем, не отцепится. А в случае чего жвалами ухватится, вон какие! Стакими полмира можно пройти, всяк дорогу уступит…

А зачем мне, подумал внезапно, чтоб дорогу уступали? Я самлюбому уступлю. Не из страха – из вежества…

Таргитай отдышался, неуверенно отнял от холки муравья однуруку, вроде бы не свалился, тихонько убрал и другую.

Наклоняться пришлось так близко, что едва не терся носом облестящую спину. Но удержался, хотя натруженные ноги тут же протестующе заныли– цеплялся только ими.

Мрак, высвободив руки, ухватился бы за секиру, Олег щупал быи перещупывал обереги или Алатырь-камень, но рука Таргитая сама скользнула запазуху. Дудочка, горячая и мокрая от пота, с готовностью юркнула в ладонь.

Пока никто не видит, успел подумать он, а изголодавшиесяпальцы уже поднесли ее ко рту. За последние дни не то что играть, пощупать некогда– побьют. До конца света семь, а теперь, оказывается, вообще три дня, а он надуде? Когда мир рушится, дудки должны молчать. Но как объяснить умным исильным, что, ежели замолчат дудки, заквакают жабы?

Он играл, почти не заботясь, что усталые ноги потихонькуослабляют хватку, что муравей несется как стрела, делает рывки. Сбивался слада, иной раз дыхание перехватывало так, что вместо мелодии из дудочкивырывался кошачий визг, но упорно и счастливо складывал новую песню. Правда,складывал еще раньше в голове, сейчас же прилаживал, обтесывал, любовноподгонял, как венцы в срубе.

Запах зелени стал таким мощным, что казался Таргитаюзеленым, как нависающее над ним небо. Зеленый отсвет падал даже на спинумуравья. Таргитай сам себе казался зеленым, как лягушка.

Очень редко ныряли в щели, перебирались через гребни.Муравьи спрямили дорогу, их челюсти и когти прорубили в гребнях узкие глубокиеущелья, а поскольку муравьев так высоко взбиралось совсем мало, то Таргитаючасто приходилось поднимать ноги. Проносились, почти задевая боками за стены!

Иногда листья прижимались так близко к стволу, что Таргитайвидел странных существ, иногда различал грозные лица. Однажды за ним увязаласьгигантская бабочка с женским лицом, от нее шел сладкий зовущий запах. Таргитайот удивления отнял от губ дудочку, бабочка захлопала крыльями чаще, ушла всторону и пропала.